- Или ты считаешь нас недостойными собеседниками? Мерседес посмотрела на свои связанные руки и ничего не ответила. Северн начал терять терпение. Его ладонь резко разрубила воздух. - Хватит. Уэйборн, скажите ей то, о чем вы рассказывали мне, когда вызвали меня в Лондон. Граф удивленно поднял брови. - Вызвал?
- спросил он. - Не слишком ли сильное выражение? Мне казалось, я просто напомнил, что жив и здоров и вернулся в эти прекрасные места. Я, кажется, просто назвал адрес, где жил, но я совсем не вызывал тебя туда. Он допил из стакана свой напиток. Его легкая улыбка говорила о том, что он наслаждается закипающей злостью Северна.
- Не волнуйся так, Маркус. Или уж по крайней мере не показывай вида. Я думаю, впереди еще несколько часов, прежде чем капитан найдет нас здесь. В конце концов это ведь была твоя идея - запутать следы. Иначе он мог догадаться, что это ловушка, так ведь? Мерседес на мгновение закрыла глаза. Шелковый шарф сильно сжимал ее руки, но это нельзя было сравнить с тем, как сжалось ее сердце.
Колин ведь не знает, что ее дядя жив. Если даже ему удастся найти ее, он не будет и подозревать, что его встретит не один Северн. Глаза Северна излучали холод. - Расскажите ей, - повторил он. - Хорошо, хорошо. - Уэйборн снова плеснул себе в стакан янтарной жидкости. - Мерседес, когда мы говорили с тобой в последний раз, я сказал, что собираюсь уехать за границу. Так я и сделал. Могу сказать тебе, что в Бостоне нет ничего привлекательного. Несмотря на то что народ там напускает на себя важность, это, в сущности, очень провинциальный город. Обеспокоенный тем, как бы Уэйборн не пустился в длинное рассуждение о городе, Северн прервал его: - Хватит читать лекции, Уоллас. Расскажите ей то, что она должна узнать.
Уоллас вздохнул. - Ты должна извинить Северна, - сказал он, обращаясь к Мерседес. - Он вбил себе в голову, что, как только ты услышишь мою историю, ты тут же изменишь к нему свое отношение в лучшую сторону. Я говорил ему, что даже фейерверк из тысячи римских свечей, взмывших в небо над его головой, не сможет представить его перед тобой в новом свете, но бедный мальчик все надеется. - Он пожал плечами и беспечно улыбнулся. - Любовь. Она не признает никакой арифметики. Мерседес вздрогнула, увидев, что Северн встал с дивана. Он поднялся во весь рост, дрожа от возбуждения. И это сдерживаемое возбуждение казалось ей еще более страшным.
Если бы оно было открыто направлено на нее, ее просто передернуло бы от отвращения. Но она не ожидала, что ее дядя испытает то же самое. Глядя на каплю спиртного, упавшую на тыльную часть руки Уэйборна, она в первый раз подумала, что ее дядя совсем не питает дружеских чувств к Северну. И вообще была ли она когда-нибудь, эта дружба? Северн медленно сел на свое место. Ему не было нужды говорить какие-то слова.
Уэйборн поставил свой стакан на буфетную стойку и вынул из кармана носовой платок. Не торопясь он промокнул каплю на руке. Несмотря на молчаливую угрозу Северна, он не спешил с продолжением разговора. - Целью моей поездки в Бостон было, конечно, найти кого-нибудь, кто сказал бы правду о последнем плавании капитана Торна на "Таинственном". Я очень быстро узнал, что капитан там известен как своего рода местная достопримечательность. Но не так просто было отыскать человека, готового показать что-нибудь против него. - Вы имеете в виду - чтобы солгать, - сказала Мерседес. Уэйборн пожал плечами: - Как выяснилось, этого не понадобилось вовсе.
Нашелся мистер Пайн, готовый развенчать победу твоего супруга. Он как раз был участником этого плавания на "Таинственном". Мерседес метнула взгляд на Понтия Наина. Она знала, что это совершенно невозможно. Если верить в тюремные откровения Понтия, то он добывал драгоценности из спален в Бате примерно в это же время. Она чуть не сказала об этом вслух, но взгляд Понтия ее остановил. - Подозрительно, что вы смогли отыскать только одного человека, который бы показал против моего мужа, - сказала она. - Может быть, у мистера Пайна есть причина лгать, о которой вы не знаете. Правда, мистер Пайн? Как я понимаю, команда "Таинственного" получила большое вознаграждение за рекордное плавание. Вас как-нибудь ущемили в этом отношении? Понтий Пайн был на самом деле не так расслаблен, как можно было подумать, глядя на его позу.
Он сидел откинувшись в большом кресле, слегка склонив голову, руки небрежно покоились на темно-бордовых кожаных подлокотниках, а ноги были скрещены. В его голубых глазах снова появилась определенная сдержанность - взгляд его был то ли задумчивый, то ли просто скучающий. - Ущемили? - сказал он наконец. - Нет. Не сказал бы, что я был ущемлен.