И вдруг она отпрянула от него... Ей показалось, что все это она уже пережила когда-то давно, что все это уже когда-то было. И эта встреча уже была, но не в Розфилде, а в Уэйборн-Парке. Внезапно в памяти всплыла северная башня, и Мерседес опять затрясло от противоречивого ощущения холодности и фамильярности. Все предметы вокруг Мерседес вдруг приобрели неясные очертания и словно бы задвигались, а граф Уэйборн остался единственной неподвижной фигурой. В комнате было уже не одно окно, Мерседес вся была окружена окнами. Даже ковер под ее ногами как бы растворился, а на его месте возник другой - из ее далекого детства, с замысловатым восточным рисунком. Перед дверью выстроилась шеренга ее кукол, охранявшая северную башню от неожиданного вторжения, но сейчас совершенно бесполезная. Ее дядя не обратил на них никакого внимания.

Он встал посередине комнаты, и его тень полностью накрыла ее маленькую фигурку. Мерседес закрыла и открыла глаза - видение пропало. Но ей больше ничего и не потребовалось. Она вспомнила все. Уэйборн увидел, как краска прилила к лицу Мерседес. Он подумал было, что она сейчас потеряет сознание, как это чуть не случилось с нею внизу, но она, как и тогда, сумела перебороть себя. Такие приступы всегда выводили его из терпения. Он считал, что это одна из ее уловок - прекрасный способ уйти от разговора, выработанный долгой практикой.

Он никогда не мог этого вытерпеть. Он слегка вздрогнул от ее взгляда. В этих ясных серых глазах он увидел, что она слишком много знает о нем. То же знание он видел в ее глазах только один раз - много лет назад.

И это привело его в смятение, оживив в памяти прежние счеты. Уэйборн поднял руку, в которой обычно держал стакан, но обнаружил с досадой, что оставил его внизу. От Мерседес не укрылось это движение. Она прекрасно знала, что он надеялся там найти. Ее улыбка выражала соболезнование. - Это не так-то просто, когда нет стакана, правда? - Что не так просто? - нетерпеливо спросил он. - Выражайся яснее.

- Смотреть на меня, - сказала она. - Я напоминаю вам ее. - Ей больше ничего не нужно было объяснять. По реакции своего дяди она видела - он понимает, что она имела в виду свою мать. - А может быть, немного и его. Моего отца, то есть вашего брата. - Ты говоришь какую-то ерунду. Она не слушала его. - Вот тот момент, к которому вы постоянно готовили себя, да? Момент, когда я наконец все вспомню. И надо же, как раз сейчас вы оказались без выпивки!. Можно подумать, что двадцать лет беспробудного пьянства заставили вас онеметь, но я в этом сомневаюсь. Мерседес подумала, что он сейчас уйдет, но дядя, казалось, не в состоянии был пошевелиться, только руки его безвольно повисли вдоль тела.

Всего несколько дней назад она сказала Колину, что перестала бояться. Если бы требовались другие доказательства, она могла бы представить их сейчас. - Если вы так сильно любили мою мать, как вы могли желать ее смерти? Уэйборн прикрыл глаза, но ничего не ответил.

- Ну хорошо, - сказала Мерседес. - Вы сами не хотите признаваться. Но я была там. Я видела вас. Вы стояли спиной к другим, когда они отбирали у отца деньги, а у матери драгоценности, но я узнала вас. Я звала вас, вы помните?

Наверное, я думала, что вы хотите помочь нам. Я стала звать своего дядю. И тут же раздались пистолетные выстрелы, хотя я уверена, что вы услышали мой крик. Разве нет, дядя? Ведь вы слышали меня! Уэйборн шагнул вперед. Раньше это заставило бы ее отказаться от тех слов, что уже были у нее на языке.

Теперь же она неумолимо продолжала. Он не сможет сделать ей ничего сверх того, что уже сделал. - Я выскочила из кареты и побежала. Вы это должны хорошо помнить. Те, кто был с вами, - воры, которых вы наняли, - побежали за мной, но вы их остановили. Вы дали мне отбежать, а потом, с состраданием охотника к лисице, вы бросились за мной в погоню на своей лошади. Она чуть не растоптала меня, прежде чем вы остановили ее, и я никогда не поверю, что это было сделано не нарочно. Вы, наверное, убили бы меня, если бы я не онемела от ужаса. Меня спасло только то, что я вдруг перестала понимать, что происходит или что уже произошло. Вы рывком подняли меня и посадили перед собой. У Мерседес мурашки побежали по коже, когда в ее памяти встали подробности той страшной ночи. - И вы отвезли меня обратно к карете и посадили внутрь.