Она отпустила горничную, которая принесла ей умыться и предложила помочь приготовиться ко сну. В зеркале и оконных стеклах отражалась только одинокая фигура Джонны. За окнами опять шел снег. Если бы Джонна подошла к окну и всмотрелась в густую пелену падающих хлопьев, она бы увидела, что следы, оставленные ею и Колином в саду, уже замело. Исчезли следы на тропинке, ведущей к конюшням, и следы, оставшиеся после их верховой прогулки вдоль южной стены имения. Скрылись доказательства того, что они проехали мимо охотничьего домика и остановились на лужайке перед ним. Заснеженный лес спрятал их тайну. Все следы этого времени, что Джонна провела с Колином, стерлись, но не в сердце Джонны. Здесь они останутся надолго, и не потому, что она узнала многое о Колине или его брате, а из-за того, что она узнала о самой себе. Она положила гребень на туалетный столик. Лицо ее горело, но кожа была прохладной. Она вгляделась в свое отражение. Женщина, смотревшая на нее из зеркала, вовсе не была красавицей. Глаза странного цвета, слишком правдивые, подбородок слишком волевой, рот слишком большой. Перебросив волосы на грудь, она принялась заплетать их. Колин и Мерседес уже уехали, взяв с Джонны и Декера обещание, что они навестят их в Уэйборн-Парке. Джонне хотелось, чтобы они заночевали в Роузфилде.

Тогда бы ей было труднее осуществить свой план, может быть, даже и невозможно. Для Колина она была вроде младшей сестры. Он ведь никогда не видел ее взрослой женщиной. Она встала. Сзади нее на кровати лежал пеньюар, но она не стала его надевать. Ноги у нее были босые, и когда она сошла с ковра на деревянный пол, ногам стало холодно. Джонна взяла лампу с ночного столика и убавила яркость. Ее ночная рубашка из белого батиста билась о лодыжки, когда она шла к двери. В коридоре гулял сквозняк, и легкая ткань колебалась вместе с пламенем лампы. Если бы Мерседес утром не показала ей дом, Джонна понятия не имела бы, где найти Декера. Они переходили из комнаты в комнату и набрели на его спальню.

Джонна насторожилась, осознав, как близко находятся их комнаты, но Мерседес, если и заметила ее настороженность, была настолько любезна, что ничего на это не сказала. Сейчас Джонна оценила предусмотрительность Декера, хотя и не верила, что он сделал это ради ее интереса. Она сомневалась, что он ее ждет. Но в этом она ошиблась. Волосы Декера еще не высохли после ванны. Несколько прядок темными завитками лежали на затылке. Он стоял на коленях перед камином. Оранжевые и красные языки пламени плясали на его блестящих от влаги плечах.

На нем были только панталоны, низко сидящие на бедрах. Внизу позвоночника были едва заметны две небольшие впадинки. Джонна чуть не попалась, когда пристально их разглядывала. Декер медленно поднялся: - Я знал, что увижу вас сегодня. Она задумалась. Он не только предвидел, что она придет, но даже не особенно обрадовался, когда она оправдала его ожидания.

- Мне уйти? - Нет. - Он жестом велел ей закрыть дверь. - Не сейчас. Пока вы не скажете, что вас привело сюда. - А вы не знаете?

- спросила она. Он, кажется, знал все, кроме этого. Декер не ответил. Вместо этого он взял халат и надел его. Повязался поясом и указал ей на кресло, стоящее перед ним: - Вы собираетесь стоять на холоде или подойдете ближе к огню? Джонна почувствовала, что его слова вовсе не означают "добро пожаловать". В его голосе не было никакого радушия. Когда она шла к камину, лампа дрожала у нее в руках.

Прежде чем она села, Декер взял у нее лампу и поставил на каминную полку. - А вы не хотите сесть? - Я с удовольствием постою, благодарю вас. - Его голос звучал отрывисто, а в глазах не стояла обычная усмешка.