- "Охотница" - корабль, Джонна. Она похожа на тебя. Но она не ты. Я не могу владеть тобой. - Он помолчал. - Ведь не могу? - Нет. - Она выскользнула из-под него, потянув к себе простыню. - Я не собственность! - резко добавила она, встала и завернулась в простыню.

- Разумеется, мной ты не можешь владеть. Декер сел. - Отдай мне "Охотницу", - сказал он. - Докажи, что ты понимаешь: мной ты тоже не можешь владеть. Джонна долго молчала. Она думала о том, почему она построила "Охотницу", о цели, которую она еще не осуществила. Она не могла отдать ее Декеру, потому что "Охотница" предназначалась для другого человека. - Я знаю, что не могу владеть тобой, - проговорила она наконец. - Я коммерсант-янки, а не рабовладелица. Я уже сказала, что я могу тебе предложить, и ты отказался. Я не могу заплатить тебе тем, что ты просишь. "Охотница" построена не для тебя. Джонна отвернулась, чтобы взять халат Декера. Она не видела, как мрачная улыбка исказила его черты, как в глазах появились льдинки. Джонна не слышала, как он встал с кровати и подошел к ней. Она поняла, что Декер стоит у нее за спиной, только тогда, когда его руки опустились ей на плечи и он повернул ее лицом к себе. - Скажи мне, - проговорил он. Этих слов было достаточно. Он увидел, что она поняла его, по тому, как сверкнули ее глаза. Она не могла сказать ему правду и потому сказала то, что он ожидал услышать. Эта ложь была залогом того, что всякая близость между ними в дальнейшем исключалась.

- Я думаю, ты и так это знаешь. Я построила этот корабль для Колина. Руки Декера упали, но на мгновение они задержались в опасной близости от ее горла. Джонна не сводила глаз с лица Декера. - Я думала, что Колин вернется, - сказала она. - Я считала, что такой корабль, как "Охотница", вернет его в море. - Ты хочешь сказать - в твою постель? - Если тебе угодно, - отозвалась она почти снисходительно. Отрицая это нелепое обвинение, Джонна пожала плечами с беспечным изяществом. Интересно, подумала она, понимает ли Декер, что этому она научилась у него.

- Он никогда не оставит Мерседес, - заметил Декер. - Думаю, ты прав. - Тут Джонна осознала, что сжимает полу халата в кулаке. Она разжала пальцы и выпустила халат. - Но мы еще посмотрим, не так ли? Декер поднял руку, и Джонна отшатнулась. Казалось, он собирался только откинуть назад волосы, но в действительности Декер никогда не был так близок к тому, чтобы ударить женщину, как в этот момент. - Лучше и не пытайся, Джонна. Последствия могут тебе не понравиться. - Это тебя не касается. - Он мой брат. - Я знаю Колина дольше, чем ты, - сказала она. - И я знаю его лучше. Декер схватил ее за отворот халата и медленно притянул к себе. - В таком случае думай о нем как о брате, Джонна, а не как о возлюбленном. Он наклонил голову и грубо поцеловал ее. И этот поцелуй был унизительнее, чем удар. Когда он оттолкнул ее от себя, оказалось, что простыня, в которую она завернулась под халатом, лежит на полу у ее ног. Джонна откинулась назад, с минуту задумчиво смотрела на Декера, потом выбежала из комнаты.

И только забравшись в свою холодную постель и лежа в ожидании, пока прекратится сердцебиение, она поняла, что с этим последним поцелуем Декер украл у нее не только доверие, но и медальон из слоновой кости. Значит, какая-то часть "Охотницы" все же принадлежит ему. Декер решил, что сразу же после завтрака они посетят Уэйборн-Парк. Он не интересовался мнением Джонны на этот счет. Он просто сообщил ей о своем решении и вышел, предоставив ей заканчивать завтрак в одиночестве.

Джонна не ожидала, что поездка в Уэйборн-Парк в экипаже будет сопровождаться молчанием. Сама она не хотела начинать разговор, боясь забрать назад некоторые слова, сказанные ночью. Декер не должен знать, что его реакция на ее ложь расстроила ее. Джонна подумала, что была бы рада никогда больше не разговаривать с Декером. Дом в Уэйборн-Парке выглядел весьма внушительно на фоне окрестного ландшафта. Здание имело мощный монолитный свод из серого камня, и чем ближе подъезжал экипаж, тем оно казалось выше. Снег покрывал его башни и очерчивал белой каймой подоконники окон, углубленных в стены. С шиферной крыши свисали блестящие сосульки, что только усиливало холодную красоту дома. Карета поехала медленнее, и Джонна отвернулась от окна.