Но он этого не сделал, и она рассердилась на себя за свое разочарование. По ее подсчетам, прошло десять дней, как они были вместе. В последний раз они поцеловались перед тем, как он проводил ее на палубу. Она каждое утро стояла с ним на капитанском мостике и еще раза три по вечерам, но Декер ограничивался тем, что брал ее за руку. Он ничем не показывал, что ему хочется прикоснуться к ней. Дьявол стал таким же холодным и чужим, как глубокое синее море. - Я не очень хорошо помню их, - сказал он. - В основном по рассказам Колина. - Я имею в виду Мари Тибодо и Джимми Грумза. Мерседес сказала мне, что ты считал их своими родителями. - Это верно. А что ты хотела бы узнать? Голос его звучал не слишком доброжелательно, но Джонну это не остановило. - Они действительно были актерами? - Всегда, - сказал он, - и не только на сцене. Каждая наша кража казалась Джимми небольшим спектаклем. У него была к этому определенная склонность, и Мер это очень нравилось. - Мер, - тихо повторила Джонна.

- Это ведь означает мать, не так ли? - Да. Так я ее всегда называл. Джонна осторожно повернулась на бок. Она подсунула руку под подушку, чтобы положить голову повыше, и пристально смотрела на слабо освещенный профиль Декера. - А у них были другие дети?

- Нет. Только я. У Мер не могло быть детей. До того как Джимми нашел ее, с ней очень грубо обращались. - Она была проституткой? Декер слегка улыбнулся, представив себе, как ответила бы на этот вопрос Мари. - Она сказала бы тебе, что ты слишком хорошо о ней думаешь. "Пока в моей жизни не появился Джимми, - сказала бы она, - я была шлюхой. Но ты, Понт Эпин, сделал из меня святую". - И она была святой? - Я так считал. Она была умная, забавная, веселая. Она обладала почти неистощимым источником терпения и любила меня и Джимми до безумия. - Она всегда называла тебя этим именем? - Почти всегда. Она говорила, что это мое профессиональное имя. Составная часть пьесы. - Как же задержали Мари и Джимми?

Декер ответил не сразу. Наконец он рассказал ей то, чего не рассказывал еще никому. - А их не задержали.

То есть не совсем. - Но... - Задержали меня. Джонна несколько минут молчала, раздумывая над его словами. - Мерседес мне ничего не сказала, - проговорила она спокойно. - Иначе я не стала бы... Декер прервал ее: - Мерседес этого не знает. - Вот как? - Мы с Мерседес, Джонна, не делились подробностями своей жизни. - Она слишком тонкая натура, чтобы спрашивать прямо о некоторых вещах, ты это хочешь сказать? - Приблизительно, - ответил он сухо. - Я бываю иногда слишком прямолинейной, как ты знаешь, даже бестактной. И не сильна в дипломатии. У меня для этого не хватает терпения, и я неизлечимо любопытна.

Все это он давным-давно знал за ней. Ее простодушие по-прежнему обладало властью очаровывать его. Интересно, подумал он, не потянется ли она к нему сегодня ночью? Черт тебя разберет, хотел сказать он. Если она считает, что ее жизнь - накатанная колея, она должна ухватиться за того, кто может изменить это невыносимое для нее положение. - Ну? - спросил он наконец. - Допрос окончен? Джонна поняла, что ей бросили вызов, но она не приняла его. - Как тебя задержали? - Я стал беспечным, - начал Декер. - Я позволил своим мыслям витать в облаках, когда пытался украсть цепочку от карманных часов.

В тот день я уже дважды успешно сделал это. Я делал это сотни раз с тех пор, как Джимми впервые позволил мне попробовать самому в день моего рождения. Мне тогда исполнилось десять лет. На этот раз я забыл главное правило. - Главное правило? - Правило Джимми, во всяком случае. Он говаривал, что люди все разные. Иногда кажется, что голова у него чем-то занята, а он, может, как раз сейчас думает о времени. Джимми хотел сказать, что человек бывает занят совершенно не тем, чем кажется с виду.

Я протянул руку к цепочке, мой маленький ножик уже готов был срезать ее с бриджей какого-то денди, как вдруг он решил узнать, который час. Он схватил меня за руку, и я воткнул нож ему в ладонь. Я думал, что это заставит его отпустить меня, но он только сильнее сжал мою руку и принялся громко звать констебля. Джонна смотрела на него, широко раскрыв глаза, и придвинулась ближе к Декеру. - И что было дальше? - Джимми и Мер видели все это. Они обрабатывали толпу вместе со мной, и теперь оказались в самом ее центре. Джимми оттащил меня и швырнул к Мер. Она бросилась со мной в сторону, но каким-то образом мой нож задел ее карман. Карман порвался, и вся ее утренняя добыча вывалилась на мостовую. Там были камея, пара серег, несколько шелковых лент. Ее схватили, я попытался пробраться к ней, но толпа вокруг нее сомкнулась.

Я думаю, Джимми попытался вытащить ее оттуда, потому что слышал, как кто-то завопил: "Держите его". Кругом все толкались, кричали. Я уже больше не видел их. - А про тебя забыли. - Я думаю, что денди, которого я ударил ножичком, запомнил меня. Джонне показалось, что на его лице промелькнула горькая улыбка. - Ты убежал, - сказала она. Декер кивнул. Заговорил он не сразу, и теперь его голос звучал хрипло: - Мер и Джимми посадили в Ньюгейтскую тюрьму. Я не мог навестить их, опасаясь, что меня тоже схватят. Если уж они рискнули всем, чтобы спасти меня, было бы неблагодарностью с моей стороны оказаться за решеткой. - Декер помолчал.