- Я хотел бы рискнуть, сэр. Джек Куинси отпустил подбородок мальчика. - Сколько вы просите за него? - спросил он директора.

- Три фунта. - Да это целое состояние! - загрохотал Куинси. Колин вдруг испугался: что, если Каннингтон раздумает продавать его или Куинси раздумает платить? - Если вы не возражаете, сэр, - вклинился он в разговор, - я буду считать себя обязанным вознаградить вас. С процентами, если вам будет угодно. Куинси прищурился. - Бог мой! Да он разговаривает, как настоящий банкир! - воскликнул он, обращаясь не столько к Колину или Каннингтону, сколько к самому себе.

- Сколько тебе лет, мальчик? - Десять, - ответил Колин, сплетя пальцы за спиной. - Двенадцать, - сказал одновременно с ним Каннингтон. Джек Куинси хмыкнул, не поверив ни тому, ни другому.

- Черт побери, это не имеет значения. Все равно мальчишка нужен мне в этой поездке. Он распахнул свое шерстяное пальто и вынул из внутреннего кармана три серебряные монеты. Повертев между пальцами одну из них, он положил затем все три на стол директора: - Это все, что у меня есть. Пусть будет, как вы хотите. Мистер Каннингтон живо подобрал серебро. - Иди за своими вещами, Колин, и жди мистера Куинси у ворот. Колин медлил, ожидая от Куинси распоряжения или одобрения, боясь, как бы его не выставили с вещами за ворота и не бросили одного. Джек Куинси провел рукой по губам, чтобы скрыть улыбку.

Да, в этом настырном парнишке-задохлике что-то есть! Он определенно нравился ему. - Иди спокойно, малыш! Собирайся.

Я не уеду без тебя. Колин посмотрел Джеку Куинси в глаза, удостоверился, что тот говорит правду, повернулся и вышел из комнаты, неся свое достоинство, как доспехи. Куинси проводил его взглядом. Убедившись, что Колин его не услышит, он повернулся к директору: - Держитесь, Каннингтон! Если парнишка умрет раньше, чем "Морская танцовщица" доберется до Бостона, я вернусь сюда и разнесу и вас, и ваш работный дом. - Если же он доживет до Бостона, то потом...