Мерседес резко отступила назад. Он увидел, как она задела бедром о край тумбочки и вздрогнула, как от сильной боли. Такая боль могла возникнуть только от удара по ушибленному месту. Сразу забыв обо всех других вопросах, он спросил: - У вас есть еще ушибы? Она вытянула руку, не давая ему приблизиться. - Нет, больше ничего. Он хотел было отвести ее руку в сторону, но потом передумал и крепко схватил за запястье. Она пыталась вырваться, но силы были явно неравные. Он подождал, словно отпуская ей время для того, чтобы она могла понять, что сопротивление бессмысленно.
- Дайте мне посмотреть, - сказал он. В ответ Мерседес упрямо сжала губы. - Ну, значит, я сделаю это сам. Без дальнейших предупреждений Колин сделал одно неуловимое движение, и она оказалась в его объятиях. Еще одно движение - и он уже поднял ее как младенца под руки и под коленки. Мерседес была одно оскорбленное достоинство. Стиснув зубы, она отказывалась признать очевидное. Он отпустит ее только тогда, когда сделает свое дело, и ни секундой раньше. И никакие ее мольбы здесь не помогут. Колин положил ее на постель. Ее судорожная попытка встать была тут же подавлена. Его большие руки железной хваткой держали ее запястья, так что она и пальцем не могла пошевелить. Бедром он прижал ей ноги. Когда Колин наклонился над ней, светлая прядь волос упала ему на лоб. Охваченная непонятным желанием убрать эти волосы со лба, Мерседес прекратила сопротивление. - Так-то лучше, - сказал он. "Чего уж тут хорошего?!" - подумала она с ужасом. Он, конечно же, заподозрил ее в попытке убить его, а не ласкать.