Похоже, она и понятия не имеет, какие у нее красивые, выразительные губы. Вот прямо сейчас из нежно изогнутого лука они живо превратились в постную, строгую линию. Впрочем, вполне возможно, что таким образом она просто проявляет осмотрительность. Его безжалостный взгляд скользнул вверх, к серым глазам. - Когда у вас обед? Она с изумлением уставилась на него: - Вы разве не расслышали того, о чем я вам говорила? Да нет, конечно, расслышали. Вед"? вы дважды напоминали мне, что со слухом у вас все в порядке. - Она нарочито нахмурилась: - Значит, проблема в другом. Может, у вас трудности с языком? Вы там, в Америке, говорите по-английски? Колин небрежно заметил: - По отношению к тому, кем я вполне мог бы оказаться, вы проявляете удивительную наглость. - И, удовлетворенный тем, что она мгновенно замолчала, добавил: - Насколько я припоминаю, раньше вы что-то говорили мне насчет обеда. Из того, что вы сказали мне потом, я не вижу причин отказываться от него. Поэтому и уточняю: в какое время он будет? - В семь. Он посмотрел на свои карманные часы. - Значит, нам остался один час. - - Нам? - с тревогой спросила она. - Час на что? - Уж не знаю, обрадуетесь вы или испугаетесь.

Он подумал, что она вполне может ухватить подброшенную им приманку, но Мерседес уже была научена горьким опытом: нельзя бросаться на все без разбору. А жаль! - Вообще-то нет причин ни на то, ни на другое, - сказал он. - Просто я собираюсь предложить вам прогуляться по парку. Все доводы Мерседес против такой прогулки сразу же рассыпались. Когда она высказала последний, они уже были на мощеной дорожке, уступами спускающейся в парк. В воздухе витал нежный запах лаванды. Юбка Мерседес трепетала на легком ветру, облепляя ноги.

Колин с непо-крытой головой шел рядом. Его нисколько не беспокоило, что ветер растрепал его светлые волосы. Она вдруг представила его у штурвала большого парусника: ветер наполняет паруса, и под их тяжестью скрипят и прогибаются мачты и реи. Колин стоит, подставив лицо ветру, наслаждаясь его напором и силой, восторженно приветствуя его первозданное могущество. Рубаха облепила ему грудь, брюки тесно облегают бедра. Пряди светлых волос развеваются над головой... Мерседес искоса взглянула на него. И увидела ту же силу и стать, что она представляла себе в мыслях. Он был такой же худой и мускулистый, высокий и стройный. В нем не чувствовалось никакого напряжения, лишь угадывалась потенциальная сила в линии плеч, узкой талии и в легкой походке вразвалочку.