Закатав рукава, он взял кочергу из чугунной под-ставки у камина. И вдруг заметил, что Мерседес вздрогнула. Он посмотрел на кочергу, потом снова на девушку. И тут его осенило. - Бог мой! - тихо, как бы про себя произнес он. - Он бил тебя кочергой?! Стыдясь, Мерседес опустила голову и молча уставилась на руки, сложенные на коленях. Колин не стал бередить ее рану. Он набросился на поленья в камине, так что угли с треском разлетались в стороны, а искры взметнулись до самого дымохода. Несколько утолив свой гнев, он поставил кочергу на место и встал, опершись рукой о каминную плиту. - Посмотри на меня, Мерседес. Она медленно подняла на него глаза. - Можешь ты представить себе, что я буду тебя бить?

Она отрицательно покачала головой. - Или стегать тебя хлыстом? Она непроизвольно вскинула руку и потрогала шрам на шее. - Нет, - тихо проговорила она. - Я не думаю, что вы будете так делать.

Колин засомневался, можно ли верить ее словам: она буквально вдавилась в кресло в тот момент, как он поднял кочергу. - Я говорю серьезно, - сказал он. - Я никогда не буду тебя бить. В голове Мерседес эта фраза прозвучала по-другому: "Я никогда не буду бить тебя так, как он". На ее взгляд, в таком виде это утверждение больше соответствовало действительности. Некоторые его слова причиняли ей такую боль, будто он полосовал ее кожу. Колин пристально посмотрел на нее и был вполне удовлетворен ее молчанием. Он нетерпеливо откинул волосы со лба. - А теперь в постель, Мерседес, - спокойно сказал он. И когда она недоуменно посмотрела на него, смущенная таким приказом, до него дошло, что она не правильно его поняла. - В мою постель! Не сомневаясь в ее согласии, Колин поднял свой пиджак и исчез в гардеробной. Он специально не торопился с переодеванием и туалетом, чтобы дать ей время заснуть.