Непреклонное сердце_2 - страница 8

Если вдруг в разговоре касались этой темы, то обычно лишь за ее спиной, для того чтобы объяснить, как она превратилась в бедную родственницу. - Трудно сказать... Помню ли я, как они выглядели? - спросила она сама себя. - В нашей галерее всегда висели их портреты, и они напоминали мне об их внешности, когда моя собственная память затуманивалась. Она зорко следила за тем, чтобы дядя не продал портреты. Мерседес была уверена, что он не сделал этого только потому, что ему было неудобно торговаться с чужими людьми и назначать цену за фамильные портреты, а совсем не потому, что он не мог получить за них больших денег. - В следующем году мне будет столько же лет, сколько было моей матери, когда она умерла, и теперь я могу сказать, что никогда по-настоящему не понимала, что она была молодая. - Сколько же было вашему отцу? - Двадцать девять. - Мой возраст, - тихо сказал он. - Да, это действительно можно понять только теперь. Она кивнула: - Не знаю, смогу ли вспомнить что-нибудь еще. Я сейчас рассказала вам о том, как мы с отцом разглядывали звезды, но я никогда не вспоминала раньше ни об этом... ни о том, как я не хотела, чтобы он отсылал меня спать. - Она замолчала и попыталась перейти к другой теме: - Я знаю, мои родители пользовались симпатиями в своем кругу.

Об этом мне говорила тетя Джорджия. Но я также знаю, что они жили в основном в Уэйборн-Парке, а не в Лондоне, даже в мае - июле, то есть во время светского сезона. - Вы и это знаете? А брали они вас с собой в Лондон? - Нет, не думаю. Я по крайней мере не помню. Все мои воспоминания о родителях связаны только с этим поместьем. Помню, как отец посадил меня на пони в тот день, когда мне исполнилось три года. Я как сейчас вижу маму: она стоит на выгуле, заслонясь руками от солнца, и следит за нами через щелочки между пальцами.