Колин сел на край постели и снял сапоги. Он вытянул ноги, скрестив щиколотки. - Мерседес, - терпеливо начал он. - Мы уже были в этой комнате вместе. И я не вижу разницы... - Разница есть. Когда я приходила сюда, я могла уйти. У меня была своя комната.

Я не могу находиться с тобой здесь... все время. - Но, Мерседес, ты моя жена. Она повертела кольцо на пальце. - У меня было больше свободы, когда я была твоей любовницей. Он выпрямился и смерил ее холодным взглядом.

- Немного поздновато для сожалений. Ты уже сказала, что сегодня все было не так, как ты задумала. Прибавь еще и это в список своих претензий. - У меня нет никаких претензий, - сказала она, повышая голос. - Кроме этой. Я не предполагала, что ты захочешь общую спальню. - А я не предполагал, что ты захочешь спать отдельно. Мерседес удивленно посмотрела на него.

Раздражение улетучилось, как только ветер подозрений перестал надувать паруса самолюбия. Она с сожалением покачала головой и улыбнулась. - Я не говорила, что хочу спать отдельно, - сказала она. - Я только хочу иметь свою комнату. Это совершенно разные вещи. Она подошла к постели. Колик разомкнул ноги и поймал ее коленями. Мерседес положила ему руки на плечи. - - А что касается моих слов, что сегодня все не так, как я себе представляла... Ты ведь не знаешь, но я всегда думала, что дядя продаст меня кому-нибудь из своих друзей. Он часто грозил мне этим. И если бы я не помогала ему держать на плаву Уэйборн-Парк и не заботилась о его детях, граф давно бы продал меня с аукциона.