В спальне, кроме кресла-качалки, комода и большого шкафа, был еще небольшой письменный стол. Произнося свою страстную тираду, Понтий Пайн шарил тем временем рукой в столе в поисках бумаги, пера и чернил. Его торопливое сообщение было чудовищно безграмотным и едва-едва разборчивым: "Не одчаевайтись". Он дал ей пару секунд, чтобы разобрать написанное, а затем разорвал бумажку в клочки и сунул себе в карман. Потом он знаками подсказал Мерседес, что она тоже должна поучаствовать в разговоре. - Я ничего не хочу, мистер Пайн, - послушно сказала она. - Эпин, - поправил он ее. - Так правильно. - И повторил еще раз, сделав паузу между именем и фамилией: - Понт Эпин. - Это по-французски. Следуя его молчаливому указанию, она подняла связанные руки. - Да. Он вынул нож и стал поддевать узел, ослабляя его, но не развязывая до конца. - Значит, вы француз? - спросила она. - Нет. Моя мать была француженка. Мерседес не смогла удержаться.

Просто невозможно было продолжать бессмысленный разговор. - Они хотят убить Колина, - прошептала она. - Вы должны сделать что-нибудь. Он быстро закрыл ей рот ладонью. - Ну поешьте немного, - ответил он ей умоляющим голосом. - Оставьте мне нож. Эти слова потонули под его ладонью, но он все понял. - Я что-нибудь придумаю. При этом голубые глаза Понтия выразительно показали на дверь. Он спрятал нож в сапог и освободил ей рот. - Ну хорошо, - громко сказал он. - Северн говорил мне, что вы, наверное, и не притронетесь к еде. Но я все-таки оставлю поднос здесь - вдруг вы передумаете.