Он передаст мое заявление об отставке мисс Ремингтон. Джоанна назначит его на мое место, и он совершит тот же рейс примерно за тот же срок - несколькими днями меньше или больше. Мне не обязательно стоять за штурвалом. Дело в том, что я собираюсь приобрести этот рейс. - Почему ты делаешь это? - спросила она. - Я была совершенно уверена, что ты собираешься в плавание. - Но ведь ты даже не спросила меня об этом, правда? - сказал Колин.

- Ты просто отказывалась разговаривать. А я всего лишь хотел обсудить это с тобой. Мерседес виновато опустила голову. - Я говорила тебе, что боялась. Я боялась всего.

Потерять тебя. Удерживать тебя. Боялась отпугнуть или заставить чувствовать себя привязаным ко мне. - Она искоса посмотрела на него. - Я не хотела, чтобы ты через пару месяцев стал злиться на меня и жалеть о своем решении остаться в Уэйборн-Парке. Колин сел напротив нее. Он наклонился совсем близко и положил руки ей на колени, продолжая поигрывать бокалом на тонкой ножке. - Почему тебе кажется, что я буду о чем-то жалеть? Именно здесь я хочу жить. Мерседес. Я думал, ты знаешь об этом. - Я хотела верить в это, - тихо сказала она. - А это совсем не то же самое, что знать. Колин молчал. Он тщательно обдумывал то, что хотел сказать. Ему казалось, что будет трудно облечь свои мысли в слова. На самом деле все оказалось проще.

Ведь не только Мерседес перестала бояться. - Я не знаю, увижу ли я когда-нибудь своих братьев. Я не представляю себе, как они выглядят, как их зовут, какими людьми они стали. Вечный поиск, страх не выполнить перед ними свое обещание то поддерживали меня в этой жизни, то мешали мне жить. Сам процесс поиска забирал у меня все остальное. Мерседес, я привязался к тебе. И я хочу, чтобы так было. Это мой собственный выбор, и я никогда ни о чем не пожалею. - Улыбка тронула кончики его губ и засветилась в глазах. - Жизнь здесь, с тобой, даст мне больше свободы, чем все моря в мире. Я не знаю, сможешь ли ты понять мои чувства, но для меня это так и есть. В глазах Мерседес появилась тревога. - О-о, Колин, - прошептала она. - Этого не может быть, ты не можешь так думать. - Но это правда. - Он замолчал, глядя в ее лицо, видя смущение в ее глазах. - Тебя пугает, что я так сильно тебя люблю? Она решительно покачала головой.

- Нет, - живо сказала она. - Сейчас я не боюсь. Раньше... Колин поставил свой бокал, так и не пригубив бренди. Он подошел к Мерседес и посадил ее к себе на колени. Она не сопротивлялась. - Раньше... - напомнил он ей. - Раньше я думала, что недостойна тебя. Я считала, что ты видишь меня насквозь и знаешь, что я, как маленький пугливый кролик, все время прячусь в тени и отскакиваю от протянутой руки. И что ты скоро поймешь, что я совсем не такая храбрая и уверенная в себе, как хочу казаться. Поэтому я и не хотела, чтобы ты сблизился со мной и узнал всю правду. Колин, пряча улыбку, поцеловал ее волосы. - Ты не забыла, как мы встретились? - спросил он. - В "Случайном капризе" ты совсем не была похожа на испуганного кролика. - Ах ты лгун! Ты ведь знаешь, что я была насмерть перепугана. - Ты была великолепна. Она хитро посмотрела на него.

- Тогда ты так не думал. - Я переменил свое мнение. Она была обезоружена. И нежно погладила его по щеке. - Надеюсь, ты не прекратишь из-за меня искать своих братьев, - сказала она. - Я и не собираюсь этого делать, - ответил он. - Просто я буду жить здесь. - Ты уже решил? - Я остаюсь здесь, - твердо сказал он ей. - Обри догадался об этом раньше меня. Он расскажет тебе об этом сам, если ты поговоришь с ним. Мерседес сознавала, что обходилась с гостем несколько пренебрежительно. Она была с ним безупречно вежлива и холодна, но причина крылась только в Колине. - А что он думает о Сильвии? - спросила она. - Он говорил тебе? Ты же знаешь, что она влюблена в него. Мне страшно подумать, что он может ее оскорбить. Колин тоже боялся этого.

- Нам остается лишь надеяться, что они все уладят сами. - Так же, как мы? - Мне бы не хотелось, чтобы у них было так же, как и у нас. Мерседес была несколько обескуражена его сдержанным ответом. Она шутливо толкнула его в бок, но увернулась от его объятий, когда он хотел удержать ее на коленях. С искрящимися от молчаливого смеха глазами она вызывающей походкой направилась к двери и даже не оглянулась, чтобы узнать, идет ли он за ней. - Возьмите меня с собой, - сказала Сильвия. Она покраснела, сознавая свою навязчивость, но не отвела глаз, с вызовом глядя на Обри. Лицо Обри приобрело багровый оттенок. Он чувствовал, как горят его щеки, обдуваемые легким прохладным ветерком. - Я не могу этого сделать.

- Вы хотите сказать - "не хочу"? Обри сунул свои ручищи в карманы, чтобы они ненароком не коснулись шеи Сильвии. Она была такая тонкая, такая беззащитная! Он вполне мог сломать ее пополам. Но он в общем-то совсем не думал о том, чтобы схватить ее за шею. - Прекрасно, - сказал он. - Не хочу. - А теперь вы соглашаетесь, чтобы уклониться от спора. - Да. - Это нехорошо, что вы сдаетесь без боя. У вас уже, наверное, есть предмет страсти? Вечер был довольно прохладный, но, на взгляд Обри, погода была просто душная. Светлые волосы Сильвии при лунном свете казались серебряными. Она сидела на каменной балюстраде позади дома, аккуратно сложив изящные руки на коленях и выжидающе подняв к нему лицо. Шаль, укрывавшая ее плечи, развевалась на ветру, но она не делала попыток закутаться в нее поплотнее. Обри оглянулся. На третьем этаже все огни были погашены. Лампы горели только в комнатах прислуги и в нескольких окнах на первом этаже. Он знал, что сестра и братья Сильвии уже давно в постели.