Сохранность совершенно различная - от полной, как у распятия из Саранска, до почти целиком утраченной у спасов, где лишь следы росписи. В подавляющем своем большинстве деревянная скульптура предположительно датируется XIX веком. Однако есть произведения (их очень немного) и на два столетия старше. И время, и особенно условия хранения случайными лицами, в отдельных случаях просто непонимание культурной ценности скульптуры привели к тому, что произведения сохранились не полностью. У одних утрачена лишь роспись, у других остался лишь торс или голова, и они (это более поздние, как ни странно) существуют лишь во фрагментах. Полностью утрачены атрибуты церковной символики, за исключением обломка посоха. Но это послужило тому, что проявились более полно и четко чисто пластические достоинства произведений. Совершенно очевидно, что эта символика для автора совершенно не главное в скульптуре. В его творческом тигле сплавились и традиция, и опыт, и требования заказчика, и местные влияния. Последнее, пожалуй, самое важное. Сравнивая произведения деревянной скульптуры, видишь, что мастера ее в отличие от иконописцев брали типаж для своих богов и святых отнюдь не с византийских или иных прототипов. И даже не с икон. Чаще всего они списывали своих святых с самых обыкновенных крестьян окрестных сел, местных жителей. Остановимся на этом вопросе несколько дольше. Дело в том, что такой крупнейший знаток древней русской скульптуры, как профессор Г. К. Вагнер, в своих безупречно аргументированных исследованиях показал, что даже в рельефах церкви Покрова на Нерли в широкоскулых лицах, возможно, отразился местный мордовский тип. Стало быть, такая практика уже имела место в изобразительном искусстве. Во-первых, это говорит о том, что искусство уже обращалось за прототипами к жизни, а не к традиции. Во-вторых, такой интерес к местным типам мог проявить мастер, либо его ученик, которому они тоже близки,- местного происхождения камнерезчик или его ученик.

Давно назрела проблема поиска и исследования и кукол в нашей республике, где они бытуют с давних времен, по вес еще не привлекают должного внимания. Собрание деревянной скульптуры, найденной в Мордовии, насчитывает пока всего лишь три десятка памятников. Но эти произведения безвестных мастеров ни в чем не уступают знаменитым Пермским богам. Не уступают пи содержательностью образов, ни пластической выразительностью. А в каких-то отношениях и существенно дополняют наши представления о деревянной пластике. В нашей коллекции представлены почти все из наиболее распространенных сюжетов, которых в скульптуре всего-то семь-десять. Некоторые сюжеты преобладают (излюбленные у мастеров или заказчиков), некоторые представлены одним произведением. На первом месте стоят различного размера и характера спасы - полуночные, мыслители, огрудные, вседержители и т. п. Затем чрезвычайно своеобразны распятия - главный символ этой религии. Значительно число женских образов от примитивных (более ранних) до произведений XIX века. Интересна постановка вопросов о прототипах из собрания нашего музея. Среди памятников отчетливо выявляются как обще канонические прототипы, восходящие к какой-то традиции, так и лики, созданные по мотивам местным. Обращает на себя внимание почти полное отсутствие изображений Николы Можайского и полное - Параскевы Пятницы. Хотя эти изображения по свидетельству ученых должны быть в Поволжье, так как святые отцы специально высылали их в качестве защитников крепостей и городов, только что созданных на самой почти окраине государства Российского. Все памятники сделаны из местных пород дерева, главным образом из липы и сосны, хорошо подготовленных. На всех скульптурах сохранились следы росписи и левкаса.

Но они явно замещают человека или какие-то определенные понятия, связанные с ним. Таким образом, и здесь пластическое решение образа куклы неразрывно связано с ее функцией замещения человека. Эта функция близка функции знака. Можно даже высказать предположение, что именно знаковость как таковая и может передать в будущее как форму, так и семантику из далекой древности; часто даже одну только форму. Это подтверждает мысль о том, что архаические элементы в современной культуре теперь трактуются не как досадные и бесполезные обломки, а как органические формы, обеспечивающие целостность человеческой культуры как таковой. Нам представляется, что марионетки и весь ярмарочный кукольный театр, во-первых, явились своеобразным дополнением, точнее антитезой официальному искусству, если не искусству вообще, то театру в частности. И, во-вторых, донесли до нас из глубокой древности дыхание истоков изобразительного искусства. И, в-третьих, присвоив себе некоторые человеческие качества, показали их относительность, чем и отринули от себя в свое время отцов церкви. Вот почему нам кажется совершенно справедливым замечание сурового нашего сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина: И кто не согласится, что из всех тайн, раскрытие которых наиболее интересует человеческое существование, тайна куклы есть самая существенная. И сейчас в искусстве куклы, конечно, и как актера театра кукол и как самостоятельного произведения искусства таятся поистине неисчерпаемые возможности. Достаточно вспомнить те особые отношения, в какие вступает кукла с человеком (зрителем), в том числе и маленьким, как ненавязчиво, но вполне определенно вместе с ним ведет она борьбу за высокие нравственные идеалы, за мир, за справедливость и счастье. Напомним в связи с этим, что в нашей стране 100 государственных театров кукол. Они получили необыкновенную популярность.