Граф приехал с визитом. Мерседес на мгновение растерялась. Ей показалось, что миссис Хеннпин имеет в виду ее дядю, несмотря на всю абсурдность такого предположения. Она услышала, как за ее спиной Колин поднялся из кресла и направился к двери. - В чем дело? - спросил он. - Приехал граф Розфилд, - сказала миссис Хеннпин. - Не могла же я отказать ему. Мерседес пожала плечами. - Отец Северна? В такой поздний час? - Она не ждала от миссис Хеннпин ответа на свои вопросы. Она посмотрела на Колина. - Как ты думаешь, чего он хочет? Колин легко коснулся плеча Мерседес.

- Пригласите его, миссис Хеннпин. Скажите, что мы рады видеть его у себя. Граф Розфилд вошел в библиотеку без посторонней помощи, легко опираясь на трость с набалдашником из эбенового дерева. Поступь его была медленной и осторожной.

У него было серое лицо, а там, где сосуды подходили близко к поверхности, на коже проступал мраморный рисунок. Черты лица застыли, будто выгравированные на камне. Он выглядел на все свои семьдесят восемь лет. - Спасибо вам за то, что приняли меня, - чопорно сказал он. Мерседес была сама любезность. - Для нас это неожиданная радость. Садитесь, пожалуйста, и позвольте распорядиться насчет свежего чая. - Может быть, что-нибудь покрепче? - сказал Колин. Он внимательно посмотрел на графа. Тот выглядел не просто изможденным. Казалось, он находился в состоянии сильнейшего шока. - Виски? - Чаю, - ответил граф. - Мои доктора говорят, что... - Он прервал сам себя досадливым взмахом руки. - Да что они понимают! Виски подойдет в самый раз. Три пальца. Колин щедро налил графу и чуть-чуть себе.

Он поднес ему бокал и сел рядом с Мерседес на диван. Не было никакого обмена любезностями. Граф немедленно перешел к цели своего визита. - Я только что вернулся из тюрьмы, - начал он. - Произошло несчастье. Лорд Северн...

Маркус... - Он посмотрел вниз, на свой стакан. Рука его дрожала, а вместе с ней подрагивала и жидкость. - Мой сын мертв. - Мерседес тихо ахнула, и он поднял на нее глаза. - Для меня это уже не столько прискорбно, сколько неожиданно. Боюсь, я уже истратил все свои запасы горя и скорби, чтобы оплакивать его кончину. Эти последние недели... когда я узнал о его страсти к жестокости... о лживости и хитрости... Его голос осекся. Он жадно глотнул из стакана. - - Как это могло случиться?

- тихо спросила Мерседес. - Вы можете, конечно, спрашивать, но подробности не столь удивительны. Накануне суда Маркус решил убежать. Он напал на надзирателя и в драке с ним ударился головой о камни. Врач, который его осматривал, сказал, что причиной смерти явился не сам удар, а неудачный угол падения. Он ударился затылком. Ни Колин, ни Мерседес не проронили ни слова, и граф Розфилд был благодарен им за это. - Вы не знаете, что и сказать, не так ли? Не утруждайте себя поисками ответа. Я прекрасно знаю, сколько неприятностей доставил вам мой сын. Вы, наверное, думаете, что я приехал к вам ночью лишь затем, чтобы сообщить это печальное известие, но я и в самом деле собирался к вам. И только из-за смерти Маркуса явился так поздно. Удивление Мерседес было написано на лице. Но капитан Торн, как заметил граф, умел скрывать свои чувства. - Капитан, в гостиной вы найдете моего человека, у него есть документы, которые будут вам чрезвычайно интересны. Принесите их, пожалуйста. И я все вам объясню. Слегка удивленный, Колин поднялся и вышел из биб-лиотеки. Он вернулся через несколько минут. Мерседес и граф тихо беседовали и сразу замолчали, когда он вошел в комнату. Он передал документы графу. Они были перевязаны черной лентой, а цвет бумаги говорил об их почтенном возрасте. Граф прислонил трость к ручке кресла и положил документы к себе на колени. - Я нашел эти документы в доме Маркуса в Лондоне.

Он не имел никакого права держать их у себя. Они принадлежат мне. Они перешли ко мне двенадцать лет назад, когда умер мой поверенный. Я не знаю, в какой момент Маркус нашел их, прочитал и понял их суть. Он никогда не говорил мне, что они у него, а я не обнаружил пропажи. Я всегда был уверен, что они надежно хранятся вместе со всеми остальными вещами, с которыми не хотел бы расставаться, но которые не нужны мне каждый день. Дрожащими пальцами он поглаживал перевязанные лентой бумаги. - Простите меня, - сказал он. - Вы так добры, что выслушиваете меня. - Пожалуйста! - Мерседес была искренне тронута. - Если это вам так трудно, то пусть все останется как есть. Может быть, этим бумагам, что бы там в них ни было, лучше лежать на своем старом месте? Но граф и слышать об этом не хотел. Выпитое виски вернуло живые краски его лицу. - Нет, я сейчас все скажу. То же самое я сказал и Маркусу, и он понял, что это означало для него. - Голос его понизился до шепота.

Трудно было сделать такое признание. - Быть может, это и привело его к такому печальному концу. - Вы слишком много берете на себя, - тихо сказала Мерседес. Граф Розфилд поднял руку, останавливая ее. - Не более, чем я заслуживаю, - ответил он. - А может быть, и меньше. - Он стиснул пальцы и положил руки на бумаги, лежащие у него на коленях. - Вы прочтете их после того, как я уйду, но позвольте мне объяснить их содержание. Они представляют собой гигантский труд, проделанный мистером Эллиотом Уиллогби, который был у меня на службе более тридцати лет. Последние восемь лет своей жизни он посвятил розыскам моих внуков. Мерседес пожала плечами. - Но не детей Северна?